В том времени, где и злодей - лишь заурядный житель улиц, как грозно хрупок иудей, в ком Русь и музыка очнулись.
Вступленье: ломкий силуэт, повинный в грациозном форсе. Начало века. Младость лет. Сырое лето в Гельсингфорсе.
Та - Бог иль барышня? Мольба - чрез сотни вёрст любви нечеткой. Любуется! И гений лба застенчиво завешен чёлкой.
Но век желает пировать! Измученный, он ждет предлога - и Петербургу Петроград оставит лишь предсмертье Блока.
Знал и сказал, что будет знак и век падет ему на плечи. Что может он? Он нищ и наг пред чудом им свершенной речи.
Гортань, затеявшая речь неслыханную,- так открыта. Довольно, чтоб ее пресечь, и меньшего усердья быта.
Ему - особенный почёт, двоякое злорадство неба: певец, снабженный кляпом в рот, и лакомка, лишенный хлеба.
Из мемуаров: "Мандельштам любил пирожные". Я рада узнать об этом. Но дышать - не хочется, да и не надо.
Так значит, пребывать творцом, за спину заломившим руки, и безымянным мертвецом всё ж недостаточно для муки?
И в смерти надо знать беду той, не утихшей ни однажды, беспечной, выжившей в аду, неутолимой детской жажды?
В моём кошмаре, в том раю, где жив он, где его я прячу, он сыт! А я его кормлю огромной сладостью. И плачу.
Статистика страницы на pesni.guru ▼
Просмотров сегодня: 1
Видео
Белла Ахмадулина читает свои стихи Белла Ахмадулина читает свои стихи. ... Чулпан Хаматова читает стихи Марины Цветаевой (2006) - Duration: 7:59. by marchfishka ...