Уткнуться бы тебе в плечо и отпечататься на нём как святой лик Иисуса. Я буду курить твою боль и пить твою печаль, чтобы освободить тяжёлую голову. Я бы вечно могла осязать линии твоих голубых вен, которые как трещины стен, показывают возраст твоей души. Спешить. Засушить воспоминания как листья в книгах, но они потом ломаются в неосторожных ладонях. У меня никогда не бывает силы признаться в своей слабости к тебе, осознать невозможность безразличия. И на самом дне есть жизнь - в моём сердце, которое гулко задевает рёбра, когда я смотрю на твои ресницы, освещённые закатным солнцем.